В канун Нового года доктор медицинских наук профессор кафедры неврологии и нейрохирургии ГрГМУ Яков Гордеев был приглашен в столицу на церемонию торжественного вручения Президентом Беларуси Александром Лукашенко наград заслуженным людям страны. Яков Яковлевич удостоен звания «Заслуженный деятель науки Республики Беларусь». Поздравив именитого ученого с высокой оценкой его труда, мы не могли не поинтересоваться его работой и планами на перспективу. Тем более что за традиционным определением неврологии как раздела клинической медицины – диагностика и лечение заболеваний нервной системы – скрывается мир, имеющий к нашей жизни самое непосредственное отношение.
– Яков Яковлевич, сколько лет отдано Вами непосредственно неврологии, в которой являетесь признанным авторитетом не только в нашей стране?
– Интерес к неврологии появился во время учебы в Гродненском медицинском институте, который окончил в 1965 году. Почему? Привлекало сложное, неизвестное, чем и отличалось это направление. К тому же учителя у меня были хорошие: известный гродненцам врач-невролог доцент Владимир Рудольфович Калкун, профессоры Николай Константинович Лукашик и Юрий Михайлович Островский, которые последовательно заведовали кафедрой биохимии, а Юрий Михайлович с середины семидесятых годов возглавил Институт биохимии НАН Беларуси. Именно он поставил передо мной, как говорится, вопрос ребром: или наука, или спорт, которым я занимался достаточно серьезно.
– То есть доктор Гордеев мог пойти по иному пути?
– Профессия врача, хоть в выборе ее определяющим было желание моих родителей, меня увлекла, и изменять ей я не собирался. Но еще со школьной скамьи серьезно занимался спортом. Кстати, мой тренер Николай Иванович Васильев не просто заразил меня легкой атлетикой и помог достичь спортивных успехов. Ему, как и многие другие юные гродненцы – мои сверстники, обязан тем, что «оторвал» меня от улицы, которая не всегда была хорошим воспитателем для ребят послевоенного поколения. Будучи студентом, продолжал активно заниматься спортом, стал рекордсменом Беларуси в беге на тысячу метров, одно время был кандидатом в сборную команду СССР для участия в олимпиаде. Но, как видите, наука победила: без малого полвека в нашем медицинском вузе. В 1972-м защитил кандидатскую, в 1988 году докторскую диссертации по проблеме диагностики и лечения рассеянного склероза.
Кроме того, мне понравилась неврология. В свое время, как в шутку говорю, «обегал всю областную больницу». То есть консультировал разных пациентов, участвовал в их лечении в большинстве отделений. Вообще, невролог и должен быть универсальным доктором, знать азы – первые симптомы заболеваний, ибо они могут представлять собой реакцию нервной системы на только что зарождающийся недуг.
– Мне известно, что за достижения в разработке новых методов диагностики, лечения и профилактики обострений рассеянного склероза Вы были избраны членом-корреспондентом Белорусской академии медицинских наук. А еще создали свою научную школу в Гродненском медицинском вузе.
– Если говорить о школах, то я считаю себя представителем белорусской школы неврологов, учеником академика Даниила Александровича Маркова. Он был моим вдохновителем в научных исследованиях по проблеме демиелинизирующих заболеваний. Благодаря единству науки и практики нам многого удалось достичь.
– Далеко не все представляют, что такое рассеянный склероз. Некоторые ассоциируют заболевание с потерей памяти в пожилом возрасте...
– Все гораздо сложнее. Это заболевание, поражающее центральную нервную систему. Оно может развиться практически в любом возрасте, есть случаи выявления достоверного рассеянного склероза как на первых годах жизни, так и после 60 лет. Однако пик приходится на трудоспособный возраст – от 20 до 40 лет. Представляете, что значит в расцвете сил стать инвалидом, а риск этого достаточно высок.  На данный момент не существует методики или лекарства, способного полностью излечить рассеянный склероз. Но мы разработали систему, которая позволяет максимально снизить риски, замедлить прогресс заболевания, скорректировать симптомы, которые мешают пациентам, и улучшить качество жизни. Если пациент следует рекомендациям, то нередко окружающие и не замечают его болезни. Рассеянный склероз достаточно сложно диагностировать, но и в этом направлении мы продвинулись.
– Даже судя по тому, что ваш авторитет как ученого в данной области медицины признан и в Европе, болезнь не ограничивается территориальными рамками…
– Это проблема всех цивилизованных стран. У меня есть и зарубежные пациенты, которые раз в год обязательно приезжают на прием. На мою почту ежедневно приходят письма со всего мира, которые позволяют быть в курсе всех новейших разработок в области неврологии, и в первую очередь, конечно, касающихся рассеянного склероза. Над тем, чтобы окончательно победить коварное заболевание, бьются во всем мире. В США, к примеру, большой упор делают на фармакологию. Мы идем несколько по другому пути, акцентируя внимание на своевременном выявлении и принятии мер.
– Ваши коллеги, с которыми доводилось общаться, говорят, что «Гордеев влюблен в рассеянный склероз»…
– Это, безусловно, говорят в шутку. Но к кому я на самом деле отношусь с особым чувством, так это к своим пациентам. Они очень нуждаются в сочувствии и понимании. Важным считаю доверительные отношения между доктором и пациентами. Во многом результат зависит от их желания лечиться где-то на процентов семьдесят. И только на тридцать – это заслуга врача. Радуюсь, что в последние годы продолжительность жизни пациентов с этим диагнозом практически не отличается от общепопуляционной. Многие годами и десятилетиями продолжают заниматься интеллектуальным трудом. Наука опровергла мнение, что беременность увеличивает риск обострения рассеянного склероза. Поэтому пациентки с подтвержденным диагнозом, если придерживаются всех наших врачебных рекомендаций, успешно становятся мамами, и мы за них очень рады.
– Вы сказали, рассеянный склероз достаточно сложно диагностировать. Но появились ли какие-то научные и технологические достижения?
– Особенность рассеянного склероза в разнообразии неврологических симптомов, которые для каждого пациента индивидуальны. Некоторые заболевания неотличимы от него клинически. К сожалению, до настоящего времени ученые в поисках методов диагностики и лечения рассеянного склероза, которые бы давали стопроцентный результат. Обычно диагностика начинается с консультации невролога. И тут, безусловно, очень важно умение доктора распознать заболевание. Многолетний опыт – мой помощник, поэтому с готовностью принимаю всех, и кого ко мне направляют коллеги, и кто обращается сам. Пользуюсь и таким современным методом диагностики, как МРТ головного мозга. Сегодня мой кабинет в областной больнице напрямую связан с томографией, результат исследований в системе онлайн могу видеть на мониторе своего компьютера, сравнивать с предыдущими. Моими учениками разработаны новые способы обработки МРТ-грамм, позволяющие существенно улучшить диагностику демиелинизирующих заболеваний, что позволяет своевременно проводить терапию. Именно поэтому нам удается продлить полноценную жизнь пациентов.
– Знаю, что в профессорском консультативном центре медицинского университета Вы один из самых востребованных специалистов. К Вам обращаются пациенты не только по поводу рассеянного склероза?
– Естественно, люди в первую очередь приходят как к профессору кафедры неврологии. К сожалению, сегодня в обществе довольно распространено мнение, что все болезни от нервов. На самом деле каждая имеет свою первопричину и свое лицо. Стресс, на который люди привыкли кивать, на самом деле заболевание не вызовет, более того, он нужен организму как стимул для активности. Другое дело, если он затяжной и падает на благоприятную почву…
– Понятно, что у студентов Гродненского медицинского университета есть прекрасная возможность получить крепкие знания по неврологии. Какие жизненные советы Вы даете будущим врачам?
– Представьте себе, те же, что давали мне мои наставники. К примеру, Владимир Рудольфович Калкун любил повторять: «Нельзя не видеть дальше своего носа», это значит зацикливаться на одном направлении в медицине. Повторяю и высказывание академика Петровского: «Обезьяну можно научить держать скальпель, но научить думать – никогда». Учу: если хотите совершенствоваться в профессии, читайте литературу, касающуюся конкретного пациента. Медицина – это искусство и логика. А точкой отсчета должно быть знание нервных болезней. И уж если выбрал дело, то нельзя знать и делать его наполовину.
– Вы сказали, что в профессиональном выборе имели подсказку. А своих детей также нацеливали на медицину?
– Действительно, моя мама без моего ведома отнесла документы в только что открывшийся медицинский институт. Можно ее понять: в нелегкое послевоенное время профессия врача представлялась архиважной и желанной. Я прошел по конкурсу и начал усердно учиться, хотя и не сразу увлекся медициной. Мы, дети послевоенного времени, по-иному и не представляли отношения к учебе. До сих пор помню свою школу, разрушенную и забитую фанерой стену, печки, которые топились торфом… Но у нас была огромная вера в будущее, было стремление найти себя в жизни. Из тридцати двух выпускников нашего класса 24 поступили в вузы. К сожалению, нынешним студентам такой целеустремленности порой не достает.
 Что же касается моих детей, то они определялись сами. Наверное, как и большинство детей во врачебных семьях, родительское дело представляли самым важным. Правда, направления у нас несколько разные. Жена – оториноларинголог, одна из дочерей – гинеколог. Вторая пошла точно по моим стопам. А вот внучка, чему я очень обрадовался, сама выбрала медико-психологический факультет. В сущности, не важно, в каком направлении работать, главное, делать это профессионально и с любовью к людям.