Автоматически название постановки хочется прочитать как «Время и семья Конвей», что не случайно: спектакль как раз и ставится по пьесе английского классика Джона Пристли. Впрочем, только ли семье Конвей знакома история, которую расскажут актеры? Отнюдь.

– Лет сорок назад в этом спектакле не было бы абсолютно ничего необычного. Потому что тогда театр довольно часто ставил спектакли, которые показывают жизнь, как она есть. А в современном театре это считается каким-то анахронизмом. Мне кажется, это неправильно. Потому что такой жанр очень интересный, – убежден главный режиссер театра Геннадий Мушперт.

Так о чем история? Действие разворачивается в 1917 году в доме богатой миссис Конвей и ее шестерых детей. Разговоры ни о чем, шарады, радужные планы на будущее, мечты, влюбленность… Все словно пропитано атмосферой легкости, которая непременно должна быть и завтра, и послезавтра, и через много лет. Но уже во втором действии автор пьесы переносит зрителя на 18 лет вперед – и мы вновь видим ту же семью. Ту же, но не ту. Обедневшая мать, дети, чьи мечты не сбылись, ненавидящие друг друга супруги, которые были счастливыми влюбленными… Что стало с радужными мечтами, надеждами? Оказывается, будущее не такое уж и светлое. У каждого героя автор отбирает именно то, что ему особенно дорого. Почему?

– Потому что жизнь жестока. А вы не знали? Крушение юношеских надежд – это повсеместная история, которая переживалась во все века и все эпохи. Но мы не считаем, что эта пьеса черная, – говорит режиссер и объясняет: – Самый большой грех деятелей театра – когда они допускают, чтобы после спектакля оставалось депрессивное впечатление. У нас же даже спектакль «Оскар и пани Роза» при всей его трагичности не оставлял такого впечатления. А здесь Пристли позаботился: драматическую картину он поставил в середину. Начинает и заканчивает пьесу счастливыми сценами, словно хочет сказать: «Господа, при всех неблагоприятных прогнозах шанс есть».

Заглянув в будущее, автор вновь возвращает зрителей в знакомый дом 1917 года и к знакомым героям. Только те шутки, смех и даже гадание матери на картах воспринимаются как-то по-другому – абсурдно, комично и в то же время трагично… Мы-то уже знаем, что ее сын Робин не станет богатым, милая Кэрол умрет совсем молодой, Кей так и не напишет роман… Так ли уж оптимистичен Пристли?

– Когда мы приступили к репетициям, я приводил актерам историю про великого театрального художника Давида Боровского: он все время приставал к Любимову с вопросом «Так о чем «А зори здесь тихие»?». В конце концов Юрию Петровичу надоело и он сказал: «Про что, про что? Жалко их всех, вот и все!». Так вот и здесь – жалко людей. Потому что в жизни мало шансов на большую удачу. Особенно жалко мать, потому что материнские слезы самые горькие и самые едкие.

И вслед пьесе – сотня вопросов. Так в итоге, невозможность заглянуть за угол и узнать свое будущее – это беда людей или счастье незнания, которое позволяет мечтать и радоваться сегодняшнему дню? Кто виноват в том, что жизнь складывается не так, как хотелось бы? И что значат строки «Боль и радость чередой // Ткут покров души людской, // В каждой горести земной // Радость – нитью золотой».

Увидеть «Время и семья» – жизнь, как она есть, – можно на сцене драмтеатра 17 и 19 мая.