Не позволю негатива в адрес моей семьи или страны
Комсорг 10-го «Б»
– Светлана Владимировна, где искать истоки вас как активистки, человека с твердой гражданской позицией?– Советская школа, комсомол, моя семья. У нас была, скажем так, рабоче-крестьянская семья. И папа, и мама – оба из деревни, построили – отец своими руками – в городе дом. Образ моего отца – это образ сильного мужчины, патриархальной семьи. Папа родился в 1941 году, у него было всего пять классов образования. Мама окончила техникум. Они были честными советскими рабочими, которые нам, детям, подавали пример ответственного отношения к труду.
Я всегда говорю, что меня воспитали традиция семьи, советская школа и ленинский комсомол.
Вспоминая эту систему, я и сейчас время от времени публично озвучиваю, а не слишком ли мы опекаем нашу молодежь. В мое время на картошку мы ездили в кузовах машин с низкими бортами, сидя на скамейках, а то и перевернутых металлических ведрах. На картошку ездили с детства, в субботниках участвовали с детства.
Металлолом и макулатуру собирали активно. Причем весь интерес был не в том, что папа или мама привезли три килограмма соб-ранной ими макулатуры и сдали от имени своего ребенка. Задача была именно самим. Ходили группками по домам, собирали макулатуру в буквальном смысле слова. То же самое и с металлоломом. Это было и экологическое воспитание, и наша консолидация.
А картошка! В школе, дальше в училище, вузе. Это еще и элемент трудового воспитания, социализации. Ты действительно был вовлечен в работу коллектива. Вместе с тем хоть и не говорили об индивидуализме, тем не менее задатки детей замечались и поддерживались. Олимпиадное движение было, техническое творчество было. На моделирование мальчишки ходили на ура. Спортивные секции работали. У нас, в рядовой СШ №5 города Волковыска, действовал театральный кружок. Педагоги помогали развить наши способности. Увидели, что у меня есть потенциал для общественной деятельности, и поддержали. Эта моя активность приветствовалась и на уровне одноклассников. Представлять свой класс, школу на комсомольском собрании, городской конференции – это было почетно.
Там и родилась Светлана Автух как активистка. Годы идут, а я все тот же комсорг 10-го «Б». Частью жизни были комсомольские собрания. Мой личный пример: огромный зал, присутствует руководство школы, я, комсорг, говорю о каких-то недочетах, а директор в ответ, что в словах Светланы есть рациональное зерно… Критика даже в адрес администрации приветствовалась, к нам прислушивались. Это не пугает, не делает человека зашоренным: молчи, будь хитрее, будь умнее и тебе не перепадет. Да, смелым может и перепасть, не без этого. Но смелость города берет. Откуда будут знать люди, что мы думаем, какие планы вынашиваем, если не будем это проговаривать, особенно если хотим, чтобы эти планы осуществились.
– В должности зампредседателя такого мощного объединения, как «Белая Русь» в Принеманье, комсомольский опыт помогает?
– Конечно! «Белая Русь» – это объединение людей, небезразличных к судьбе страны. Мы, как и государство, впитали все лучшее, что было создано в советский период, и приумножаем качественно и количественно, добавив уже новые современные формы. Особенно в работе с молодежью. И 20 лет тому назад, и сегодня «Белая Русь» смотрит далеко вперед. Задача одна: всем вместе – семье, школе в широком смысле, обществу – продолжить воспитание патриотов Беларуси. Людей, осознанно делающих выбор в пользу развития не только личностного потенциала, но и социально-экономического развития Беларуси. Помните, у Маяковского: «мой труд вливается в труд моей республики»? Я хочу, чтобы это осознавал каждый и этим бы гордился.
Не трогайте мое
– Часто ли приходится с таким же рвением и решимостью, как в юности, отстаивать свою гражданскую позицию?– И приходилось, и приходится. Иногда я образно курица-наседка, которая бросается на тигра. Когда трогают мое. А мое – это мои дети, моя семья, моя память о Великой Отечественной войне, моя страна, мой Президент. Никогда в своем присутствии не позволю негативных выпадов в адрес Беларуси, Главы государства.
С возрастом, правда, стала не то что терпимее – больше прощаю людям. Есть люди с дурным характером, низкой культурой. А есть те, кто просто ошиблись. Не надо делать скоропалительных выводов, мы все – люди. Надо дать шанс – себе в первую очередь: изменить свое мнение в отношении человека.
В августе 2020 года перепалки часто случались в соцсетях. Некоторым я писала: «Давайте вернемся к этому разговору через полгода». Претензии были ко мне: почему я так отстаиваю Президента, почему уверена, что правда на моей стороне? Люди под воздействием картинок, откровенных фейков, на какой-то момент приняли их за чистую монету. К этому разговору мы с того времени больше не возвращались, но эти люди и сегодня у меня в друзьях в соцсетях, иногда просматриваю, чем они живут. Это обычные граждане Беларуси, интеллигентные, рассудительные, но которые попали в ловушку эмоций толпы.
Любой человек имеет право на свое мнение и свою позицию, главное, чтобы они не противоречили Конституции нашей страны. Если у него альтернативная точка зрения, но конструктивные предложения по улучшению жизни, развитию общества, я их приму. Не приму только критиканов, у которых цель – оскорбить и внести смуту.
Обнимашки
– У вас два сына. Как их воспитывали, чтобы сегодня гордиться?
– Дети – это образ своих родителей, семьи. Они воспитываются, глядя на нас. Важно, чтобы в нас не было диссонанса: какие мы на работе, в обществе или дома, что говорим, что думаем. Ребенок видит это и понимает, что не надо быть по жизни приспособленцем или лукавым.Как еще работает личный пример? Мама на автопробеге, и сын с ней. Убираешь неучтенные захоронения, и ребенок с тобой работает. Стоим в очереди. Перед нами бабушка на кассе, вижу – считает деньги, не хватает. Я спрашиваю: «Вы позволите, я куплю вам масло?» Мой малыш в это время рядом. Я не говорю ему: вот, посмотри. Он сам все видит, запоминает.
И вот как-то старший сын рассказывает, что ехал в Минск. И за Зельвой увидел трех женщин, похоже было, что из церкви или костела возвращаются. Спросил, куда им. Оказалось, в Деречин. Подвез, разворачивается, а они ему машут: «Куда ты?» Как узнали, что в Минск, очень удивились: ты что ж это, специально сюда поехал?
А он сделал круг, чтобы их подвезти. Я как мама в этот момент испытываю чувство радости, гордости: порядочные у меня сыновья.
Старший Женька уже сложившаяся личность. Он хороший сын, хороший внук, заботливый отец, ответственный супруг. Он хозяин в семье и прекрасный работник – у него два высших образования, нашел себя как врач ветеринарной медицины. Я горжусь, что он достойный член нашего общества.
– Поделитесь семейными традициями, может, обычаями…
– Мы в семье будем видеться друг с другом трижды в день, и три раза будем обниматься и давать «буськи» друг другу. Обязательно говорим в семье «мама» и «папа». Обязательно с братом собираемся семьями за родительским столом каждое Рождество и на Пасху.
Очень любили с детьми рассматривать старые семейные фотографии. Я для себя, для будущего делала пометки, кто и где на них. Когда появилась возможность, оцифровали старые снимки, в первую очередь с родными, которые погибли в годы Великой Отечественной. И эти фотографии у нас реально стоят на видном месте, потому что это лучшая память.
– У ваших сыновей 18 лет разницы. Это как-то сказалось на воспитании? Время разное – сначала дефицит, сейчас изобилие…
– Когда рос Женька, это талонная система, дефицит товаров и безыгрушечное почти время. Поэтому, когда родился Ильюша, а это 2007 год, я с каждой зарплаты и аванса шла в магазин и покупала ему что-то. И было правило: как бы ни была занята днем, ребенок знал, что вечером час-полтора мама принадлежит только ему. Мы играли, собирали конструктор лего, читали. У нас всегда было много книг. Со временем какие-то перешли внуку, часть отнесла в Волковысскую районную библиотеку, там они пригодятся.
Надломленное, но не сломанное перо
– Мне кажется, помимо организаторских способностей, есть у вас и литературный талант – то, как вы пишете, искренне, от души – читать одно удовольствие. Такой легкий слог!– Не хочу сейчас за глаза и спустя время кого-то обидеть… Скажу, как не надо поступать. Думаю, я писала бы еще круче, могла бы выбрать филологию, или журналистику, или философию, если бы в свое время педагог не сказала некорректное слово. В старших классах я писала большие пространные сочинения – это могла быть целая тетрадь на 12 листов, где я отражала красоту прочитанного текста, свое отношение к героям произведений, их поступкам. Причем школу я окончила в 1986 году. То есть ни интернета, ни изобилия критической литературы, чтобы как-то подсмотреть или позаимствовать.
Но это было позже, а в пятом классе мы писали сочинение по картине Комарова «Наводнение». Я эту картину на всю жизнь запомнила. Половодье, разлив реки, на ветке дерева сидит заяц. Как мне, ребенку, казалось, я с душой подошла, написала от имени зайчика. И педагог, разбирая итоги нашей работы, высмеяла меня перед всем классом: «Зайчик, видите ли, у нее думал! Ты головой думала, когда об этом писала?!» Было очень стыдно и неприятно.
Слово педагога, а Учитель для меня всегда был и остается авторитетом, на какое-то время меня застопорило.
О чем это говорит? Мы иногда, где-то под горячую руку, можем сказать лишнее, не думая о последствиях. Это один из тех уроков, который я взяла с собой во взрослую жизнь. То есть ты помнишь, как несладко было тебе, и можешь понимать, как это будет другому. Жизненная философия: насколько возможно ставить себя на место другого человека. И все минусы жизни попытаться превратить в плюсы.
Благословляю
– С таким литературным талантом – почему медучилище?– Очень хотела стать медиком. Когда допытывались почему, вопрос вызывал у меня оторопь.
Я хорошо училась в школе, одинаково легко давались и естественные науки, и гуманитарные. В 9-10-м классах заочно окончила физико-математическую школу баумановского института в Москве. И наш завуч Василий Семенович Харьков, участник Великой Отечественной войны, строгий учитель, очень так серьезно, но с ироничным блеском в глазах восклицал: «Какой клизматологический?! В Москву! В Баумана!»
В год моего поступления Гродненское медучилище по конкурсу аттестатов набирало учащихся по специальности «Детская медицинская сестра». Поскольку у меня был блестящий аттестат, никаких сложностей не возникло.
Училась я тоже хорошо, потому что мне было интересно. Помню, надо было отработать несколько дней практики. Чтобы не в ущерб занятиям, напросилась на ночное дежурство в детскую областную больницу. Поступает малыш, совсем кроха. Медицинская сестра, очень опытная, уже в возрасте, поручает мне поставить капельницу. А я побаиваюсь, это же совсем крошечный ребенок. Она мне на полном серьезе: «Сравни себя и меня, я пожилой человек, в очках, если промахнусь, только мучить ребенка буду. Ты молодая, бойкая, раз – и поставишь». Я сделала. Легко, спокойно. Ребенок под капельницей, мама выдохнула. Потом, в процедурном кабинете, мой наставник подошла ко мне, по плечу погладила: «Ну все, легкая у тебя рука. Благословляю». Конечно, она бы и сама без труда справилась, но, говорит, как иначе нас учить?
– Вы сами выбрали первое место работы?
– Медучилище я окончила с отличием, на распределении шла в числе первых и могла выбирать из предложенных вакансий. Было одно место в санатории в Друскининкае. А моей одногруппнице по состоянию здоровья туда надо было – там сосновый воздух, экология. Она переживала, уступят ли ей то место. И я выбрала детскую областную больницу в Гродно, по-другому просто не могла поступить. Вот так 18-летней 1 августа 1988 года я пришла в детскую больницу к Евгении Станиславовне Жуковской, в пятое соматическое отделение, уже готовым специалистом, который много знает, во все вникает. Когда старшая медицинская сестра ушла в отпуск по уходу за ребенком, на ее место поставили меня – молодая девушка командовала и организовывала повседневную работу всего отделения.
Вскоре встретила свою любовь, вышла замуж, родила сына. Родители предложили переехать в Волковыск, и мы с мужем согласились. Когда сыну только исполнился годик, будущие коллеги подсказали, что есть место в отделении анестезиологии и реанимации Волковысской больницы.
Там получили дальнейшее развитие мои навыки, желание больше знать в профессии, овладеть нюансами. Весь коллектив сыграл в этом большую роль. Но особенно хочу сказать о заведующих хирургией и нашим отделением. Это Михаил Михайлович Гоман и Чеслав Вацлавович Гавецкий, их уже, к сожалению, нет в живых. Они видели во мне потенциал, желание постичь новое, охотно делились опытом. Наставником стала и Анна Никитична Кравченко, участник Великой Отечественной. Вообще я застала поколение медиков, многие из которых прошли войну, работали в полевых госпиталях. Их авторитет, слово были очень высоки.
Повезло мне попасть в смену Лидии Фёдоровны Ахрамович, я ее называла «ми сегунде мадре» (моя вторая мама, на манер тогдашних мексиканских сериалов). Идеология отделения была такова: без веры в Бога к нашим больным подходить нельзя. Реанимация – это особый микрокосмос. Смены, в которых мы работали, на самом деле как вторая семья.
Поэтому я, уже будучи первым секретарем горкома БПСМ, продолжала на полставке работать в отделении реанимации. Все никак не могла перерезать эту пуповину. Ведь мы через многое прошли вместе. И разделяли радостные события, и, бывало, плакали. То родных пациентов успокаиваем, то сами рыдаем. Всякие бывали ситуации. Невозможно потерять пациента, не горюя об этом. Думаешь: все ли ты сделал, что от тебя зависело? Все ли предусмотрел? Могло ли быть иначе? Анализируешь, сам себе разбор полетов проводишь.
Мы, в первую очередь, люди и не можем про это не думать. Хотя все были профессионалами высокого класса. Когда я через 11 лет в профессии уходила из медицины, у меня уже была высшая квалификационная категория.
Тесновато птенчику
– Помню вашу статью в «Нашем часе» – воспоминания об избрании первым секретарем горкома БПСМ в 1998 году. Вы планировали переезд в Минск, развитие в медицине, а стали совершенно неожиданно первым секретарем… (На отчетно-выборной конференции горкома БПСМ в связи с уходом первого и второго секретарей должен был быть избран новый руководящий состав. Но зал не проголосовал за предложенную кандидатуру, а несколько других взяли самоотвод. Тогда коллега Светланы Владимировны выдвинула ее кандидатуру. – прим. авт.)– Планы в моей судьбе изменились за 20 минут. Если бы история имела сослагательное наклонение, если бы была машина времени, я бы ничего в этот момент не изменила. Я считаю, что поступила правильно, честно и подставила плечо в ситуации, где некоторые люди даже растерялись.
При выдвижении нужно было обсуждать мою кандидатуру, а что там обсуждать? Четыре пятых зала – люди, с которыми знакома лично. Избрали.
И вот окончилась конференция, я – новоиспеченный первый секретарь Светлана Бабайцева. Мне в ночную смену на дежурство, утром – в горком. Это как?
– Начинать-то пришлось с нуля.
– В горкоме из прежнего состава оставались только главбух и один специалист, еще один – на испытательном сроке. Все, что у меня было, – желание делать этот мир лучше и краше. Со временем все наработалось. У комитета появились свои сильные стороны, по которым мы хорошо выглядели даже на уровне республики. Я ведь, по сути, была непуганый воробей. В том смысле, что меня никто никогда не остановил, не помешал, по большому счету. Помогали все советами, опытом.
И до того момента, и потом по жизни встречались очень хорошие люди. Многие стали наставниками для меня, и я им благодарна за муд-рость, терпение. За то, что помогали и помогают мне сформироваться такой, какая я есть.
И вот 1998 год. Задача – летнее трудоустройство молодежи. Желающих найти можно, а вот работу в городе – не особо. Одного мальчишку устроили ящики сбивать, девчонку на почту, пару человек в торговлю. И все. Решила попробовать колхозы. Звоню-звоню в колхоз, а председателя не застать на месте. Тогда иду утром на вокзал и первым автобусом приезжаю в «Красный Октябрь». Застаю на рабочем месте руководителя. Он спрашивает: «Чем вы добрались?» Автобусом рейсовым. «А обратно как?» Если не будет автобуса – на попутку. И вот он на меня смотрит и говорит: «Я вам помогу. Раз вы ко мне, условно говоря, пешком пришли и добивались, и вот такое желание есть, я вам помогу».
Во второе хозяйство я в буквальном смысле пешком пришла. Попуткой до перекрестка доехала, а дальше пешком – стройная, спортивная, уверенная в себе, на высоких каблуках пришла к директору договариваться, чтобы взял нашу молодежь на работу.
Я не видела препятствий. Что значит – нечем доехать? Автобусы ходят. Надо – и пешком можно пройти, какие сложности? Только бы люди были на месте. А люди у нас везде нормальные, даже отличные. Если ты с людьми разговариваешь, если они понимают, для чего это, идут навстречу. Люди – самое главное богатство нашей страны.
Жизнь – это песочные часы
– Знаю, что у вас бывают недели, когда едва не каждый день куда-то едете. Не считали, сколько времени проводите в дороге?– Нет. Тем более для меня это не потраченное впустую время. Я и в дороге занята. Даже если встала в два или три часа ночи, спать не буду. Поскольку побежать куда-то или начать звонить не могу, помогает телефон. Часто делаю закладки на будущее. Бывает, попадется что-то интересное, пробежишь по диагонали по тексту, а прочитать детально времени нет. Наверстываю в дороге.
– Вы точно не любите тратить время впустую.
– Я рано, именно из специфики моей работы в отделении реанимации, поняла и приняла конечность нашей жизни. Эта конечность для меня имеет абсолютно материальный образ песочных часов. Только перевернуть нельзя. Из верхней чаши в нижнюю постоянно сыплются песчинки – все наши дела, вся наша жизненная книга… Встречи, люди, кого-то недолюбили, не позвонили, обиделись сами, обидели другого, обрадовались, сделали что-то важное – все высыпается. Поэтому мне в буквальном смысле слова очень жаль времени, жаль понапрасну его истратить.
Помню, в школьные годы могла делать геометрию, читать русскую литературу и одновременно слушать радио. Я и сейчас, чтобы сэкономить время, могу заниматься бытовыми вопросами и параллельно, к примеру, слушать на YouTube Татьяну Черниговскую, Евгения Спицына, Каринэ Геворгян, Игоря Марзалюка, Вадима Гигина, Алексея Авдонина или нарезками речи Президента, выступления.
– При таком ритме жизни где брать энергию?
– Не знаю…
– А Вы где берете?
– Откуда-то свыше. И это без кокетства. Знаю и понимаю, что, если тебе дано, ты должен это реализовывать.
Архимандрит Василий (Коржич) из Волковыска. Мы давно знакомы и для меня это безусловный авторитет. Спросила его как-то: я много отдаю и не то чтобы рассчитываю на какую-то соразмерность, но понимаю, что, наверное, и мне дОлжно возвращаться? Он предложил посмотреть на ситуацию под другим углом: «Вам дается, пока ВЫ отдаете. Перестанете отдавать – и перестанете получать».
У каждого свой крест, своя задача в жизни. Раз мне даются энергия и силы, я просто обязана ими делиться.
Мой Волковыск
– С таким отношением ко времени, что для вас отдых?– Очень люблю книги. Цветы. Автомобили, чувствовать силу мотора. Очень люблю в буквальном смысле копошиться в земле. Встать утром, выйти во двор, когда трава еще в росе, и пройтись босыми ногами. Даже октябрьским туманным утром хоть на 30 секунд выбегу – пройтись по нашей земле.
Как отдыхаю? Читаю книги. Причем несколько одновременно. Долгие годы у меня на столе лежала «Как закалялась сталь». Правда, говорю не рисовки ради. Дух, в котором ты воспитываешься (а мы росли на Павле Корчагине), с тобой на всю жизнь.
По-прежнему по старой памяти захожу и полдня могу провести на поисковых системах типа «Подвиг народа», посмотреть, сколько появилось новых имен, какие документы.
Иногда думаю, чем хотела бы заняться, когда буду уже не в рамках трудовых отношений…
Во-первых, я и в ветеранской организации буду довольно активным человеком. Во-вторых, имея запас времени и опыт, с удовольствием вернулась бы к теме восстановления имен погибших солдат. Тем более у меня это хорошо получалось.
…Вернусь в родной Волковыск, в дом, который построил мой папа. Буду там жить, ходить по траве. У меня будут курочки непременно, потому что они есть у моих родителей. Заведу собаку. Сейчас у нас нет, а в детстве была большая, красивая собака, ее звали Пушинка. Это такой момент эмоциональной связи со счастливым детством, когда ты любимый ребенок, когда у тебя есть папа, мама и младший брат...
Для меня счастье в простых вещах.
– Ваш дом – это все-таки Волковыск?
– Когда в 2013 году переехала в Гродно, ехала с пониманием того, что все равно вернусь в Волковыск. Место, где я хочу встретить новый этап своей жизни, – это мой родительский дом. Потому что дом живет, пока в нем живет человек. Почему дома, которые остались без хозяев, начинают мгновенно ветшать? Оттуда уходит дух жизни человека. Предметы остались, а человека нет, дом начинает болеть и стареть. Мой дом будет жить…
Оперативные и актуальные новости Гродно и области в нашем Telegram-канале. Подписывайтесь по ссылке!
