Бессильная злоба фашистов и сила народного духа. В проекте «Сестры Хатыни» рассказываем, как гитлеровцы превращали в пепелище деревни Гродненского района
Фашисты, мстившие сельчанам за то, что не могут одолеть партизан, которых те поддерживают, действовали с жестокостью.
На территории нынешнего Гродненского района фашисты провели несколько карательных операций против мирных жителей. Летом 1943 года превратили в пепелище и одну общую могилу почти для более чем полутысячи сельчан Пузевичей (по другим источникам Пузовичей), а затем стерли с лица земли, расправившись с беззащитными людьми, Синий Камень, Шкленск, Полымя (Демша). Известно о расправах в разное время в Бабино, Запурье и других деревнях. Фашисты, мстившие сельчанам за то, что не могут одолеть партизан, которых те поддерживают, действовали со звериной жестокостью, не жалели ни стариков, ни детей.
У края бездны выстроили в ряд…
Недалеко от Скиделя у трассы, ведущей из областного центра в направлении Мостов и Волковыска, в наши дни уютно расположилась деревня Партизанская. На связь ее названия с военной историей путников невольно наводит подступающий с другой стороны дороги лесной массив. Леса, как известно, были «родным домом» народных мстителей. Временная ниточка действительно существует и именно по ней в мирное время переименовали Пузевичи – деревню с трагической историей, внесшей ее в список «сестер Хатыни».
В сплошное пепелище вместо сотни домов и одну общую могилу почти для более чем полутысячи сельчан фашисты превратили Пузевичи в июле 1943 года. Не пощадили никого. Ни Марию Лозовик с полуторамесячным ребенком, ни Надежду Былец с двухмесячным… В упор расстреляли сирот Лиду, Колю и Володю Тулинских, Шуру и Марию Пыксов, которых растили всей деревней. Людей загнали в сараи, потом группами – сначала мужчин, затем женщин выводили и расстреливали на краю ям, вырытых у входа. В упор строчили пулеметы. А сами Пузевичи запылали одним большим костром.
Из опубликованных в книге «Голоса детей войны» воспоминаний Николая Лапицкого, чудом уцелевшего жителя деревни Пузевичи (записано в 1983 году):
– Семья Лапицких из пяти человек: мама и четверо сыновей жили на хуторе возле Пузевичей. В деревне было семьдесят дворов. 14 июля 1943 года еще затемно одиннадцатилетний Николай выгнал на пастбище коров. Когда рассвело, увидел, что деревня окружена немцами. Их дом и еще несколько крайних сразу в окружение не попали. Но затем человек пятнадцать с оружием двинулись в их сторону. Зашли в родной дом Николая и тут же вышли, ведя под конвоем маму и троих братьев. Через некоторое время из деревни послышались выстрелы. Потом строения подожгли. Пузевичи сгорели полностью. В одночасье Николай осиротел. Приютили паренька в деревне Лавно.
Воспоминания скидельчанки Любови Серкиной:
– В июльский день 1943 года под вечер по направлению к востоку прошел немецкий состав, потом послышался мощный взрыв, был виден дым. Вскоре солтыс приказал жителям Скиделя и окружающих деревень собраться с повозками, а пешим с лопатами. И всем объявил, что пойдут «бить бандитов, которые перевернули поезд». Диверсия произошла в лесу возле деревни Хвойняны. Но не туда, а в Пузевичи приехали фашисты рано утром. Поторопились, чтобы застать всех жителей. В Скиделе потом говорили, что ехать в эту деревню приказал начальник полиции. Он был местным и знал, что до прихода Советской Армии (в сентябре 1939 года) некоторые жители деревни активно участвовали в подпольной работе. Еще поговаривали, что мстил фашистский прихвостень сельчанам по личным мотивам.
Немцы окружили Пузевичи со всех сторон. Пошли по домам и выгоняли людей якобы на собрание. Было приказано женщинам с детьми собраться в один сарай, мужчинам – во второй. После оба сарая закрыли на замки. Пригнали людей с лопатами и приказали рыть ямы. Тогда все поняли, что это за собрание. Женщины спели святую песню и стали прощаться друг с другом.
Из сараев стали выводить по двадцать человек. Командовали прыгать в яму и расстреливали из пулемета. Когда люди в сараях поняли фашистский замысел, стали собираться кучками с родственниками.
Скот и все награбленное из домов было отправлено в Скидель, в полицейский участок. А у коллективной могилы на трое суток оставили караул, чтобы никто не мог спастись даже чудом.
В Пузевичах погибли сестра Любови Серкиной, ее муж и двое детей девяти и четырех лет.
Из воспоминаний Филиппа Иоскевича:
– В Пузевичах людей живьем толкали в ямы, стреляли и закапывали. Стоны, крик детей, последние вздохи… Но ничего не могло тронуть гитлеровских палачей. Когда все имущество вывезли, деревню сожгли. Ни один дом не уцелел.
После войны на месте пепелища стали строить новую деревню. Филипп построился вторым, следом за Николаем Иоскевичем. Но сначала жили в землянке – вырыли яму и накрыли соломой. И только через два года переселились в настоящий дом.
Нельзя без содрогания сердца читать свидетельства об этих злодеяниях фашистов, собранные в сборнике «Голоса детей войны». Двухтомник, в котором о героизме и в то же время трагизме военного времени повествуют пережившие его, издан гродненской районной женской организацией «Надежда» при поддержке районной власти. Обширный материал из истории деревни Партизанской предоставила для печати скидельский педагог Елена Ковальчук, в свое время многое собрал бывший председатель Скидельского сельисполкома Илья Борисов. Изданная книга – огромный и поистине важный труд для сохранения исторической памяти – учебник истории для будущих поколений.
Сожженная дважды
В книге «Памяць. Гродзенскі раён» есть сведения и о том, что в июне1944 года при отступлении оккупанты пытались замести следы своих злодеяний: разрыли могилы, а захороненных там людей облили горючей жидкостью, обложили дровами и подожгли. Можно считать, деревню сжигали дважды…
Поэтому членам комиссии, которая была создана для документирования преступлений немецко-фашистских захватчиков в тогдашнем Скидельском районе после его освобождения и занималась сбором информации о карательной экспедиции в Пузевичах, Демше, Синем Камне и Шкленске, оказалось так трудно доподлинно выяснить, сколько людей покоится в общей могиле. Пофамильный список уточнили, когда спустя годы стали готовить материалы для издания историко-документальной серии «Память». Помогли свидетельства чудом выживших сельчан, жителей окрестных деревень и хуторов, а также архивные материалы.
Самое непосредственное участие в сборе материала принимал работавший в те годы председателем Скидельского сельисполкома Василий Казак. Ныне он возглавляет в Скиделе первичную ветеранскую организацию и делает все возможное, чтобы сохранить память и на примерах истории воспитывать подрастающее поколение.
– Уточненная тогда цифра погибших составила 488 – это почти все жители довоенных Пузевичей, – рассказывает Василий Григорьевич. – Собирали сведения буквально по крупицам: беседовали с людьми, работали в архивах, связывались даже с мемориальным комплексом «Хатынь», куда на то время уже были переданы материалы обо всех сожженных фашистами белорусских деревнях. К сожалению, назвать всех погибших жителей Пузевичей поименно так и не смогли. Потому в книге «Памяць» есть, к примеру, такие записи «У спісе названы 16 дзяцей з прозвішчам Быцкевіч, у тым ліку 10 хлопчыкаў і 6 дзяўчынак. Імёны і ўзрост невядомы». А также пометка, что фамилии 83 погибших жителей деревни не установлены.
То, что довелось тогда услышать, болью в сердце Василия Григорьевича отзывается до сих пор. Помнит, как страдал, вспоминая пережитое Николай Лапицкий, семья которого жила и погибла в Пузевичах, а он одиннадцатилетний мальчишка чудом уцелел, но своими глазами видел, как фашисты взяли деревню в кольцо, как строчили пулеметы, как пылали дома. Николай, да и другие свидетели рассказывали, что сожгли деревню на следующий день после большого религиозного праздника. А на праздник в Пузевичи в гости к родне приходило немало жителей окрестных деревень. Они тоже могли попасть в смертельный капкан – фашисты не разбирались, расправлялись со всеми поголовно. Не выпустили бы и молодую женщину по фамилии Найда, которая в тот роковой день с утра шла в Пузевичи приглашать родню на свою свадьбу. Уцелела чудом: на подходе ее остановил немец, дежуривший в оцеплении, и сказал поворачивать обратно, потому что приглашать уже некого.
Памятник на месте деревни
Вслед за Пузевичами через три дня каратели уничтожили три деревни – Шкленск, Синий Камень и Полымя (Демша). Они были партизанскими поэтому и расправлялись с их жителями с особой жестокостью.
В Шкленске перед войной было 83 жителя с четырьмя фамилиями: Воронки, Голубы, Гардеи и Хохи. Фашисты сожгли все 17 дворов, сельчан, в том числе 38 детей, расстреляли.
В маленькой деревне Полымя было семь домов и 39 жителей, почти все по фамилии Демша. Поэтому и сами сельчане, и в окрестностях называли деревню не так, как значилось в документах, а Демшей. Так написали и на памятнике, который после войны установили на месте трагедии. В маленьком поселении фашисты не пощадили никого. Чудом уцелел Александр Демша, заночевавший у тещи в соседней Дубинке, но жену и ребенка потерял. В память о них вернулся в деревню, построился. Но жил в одиночестве, а деревня так и не возродилась.
В полностью сожженном Синем Камне – 87 убитых, в том числе 19 детей. Подробности этого злодеяния явственно видны из предоставленных редакции прокуратурой Гродненской области материалов, полученных в ходе расследования уголовного дела по фактам совершения нацистскими преступниками, их соучастниками, преступными формированиями в ходе Великой Отечественной войны и в послевоенный период на территории БССР и других государств геноцида советских граждан. Невозможно оставаться равнодушным, читая свидетельства очевидцев, документальные акты и протоколы судебного заседания военного трибунала в ноябре 1944 года, который рассматривал уголовные дела фашистских прислужников – однофамильцев Николая и Александра Х. Один служил фашистам как староста деревни, другой сначала был заместителем, а потом и сменил его.
Как явствует из акта о зверствах фашистов, составленного почти сразу после освобождения, фашисты вместе с полицаями в июле 1943 года на рассвете окружили деревню, согнали всех жителей в отдельный дом, выводили по одному к заранее вырытой яме и расстреливали. А потом поселение разграбили и сожгли.
Степанида Овсейчик из Лещиц, что в километре от Синего Камня, своими глазами видела, как горела деревня. А потом слышала, что фашисты выпустили из дома лишь семью старосты, а остальные сельчане погибли. Лидия Ханевич рассказывала на суде, что двоюродный брат попросил старосту взять на выход его сына-подростка, но тот испугался за свою шкуру и оставил племянника на погибель.
Та же Овсейчик свидетельствовала, что еще в начале оккупации по доносу одного из подсудимых фашисты вместе еще с девятью местными жителями арестовали и расстреляли Андрея Покрукайло. Он хоть и был первым старостой деревни, но имел связи с партизанами и всемерно помогал им. Причем именно подсудимый связывал руки арестованным веревками. Об этом свидетель узнала от жены Андрея Ольги, которая затем была расстреляна фашистами в числе сорока своих односельчан.
Впрочем, оба фашистских прихвостня в ходе следствия и на суде изворачивались, обвинения в свой адрес отрицали. И без зазрения совести «сдавали» один одного. Александр утверждал, что фашисты намеревались за верную службу оставить в живых лишь Николая. Но его в этот день в деревне не было, и Александр под эту марку спас свою семью. Сам же он никого не предавал, не грабил, а тем более не убивал.
Но, как говорится, нет ничего сильнее правды. Станиславу Кубатчику рассказывала сестра, которая жила в Синем Камне, что задолго до трагедии в деревню стали часто наведываться партизаны и с ними у местного населения были очень теплые отношения. Лишь Александр Х. ничего не давал им и заявлял, что всю деревню стоило бы уничтожить. Все сельчане обходили его стороной, побаивались.
Суровый, но справедливый приговор был вынесен этим, как и другим фашистским прислужникам, военными трибуналами. И это тоже урок истории: творящие зло неминуемо будут наказаны.
Из воспоминаний Катерины Зорка (Сборник «Голоса детей войны»)
– Когда началась война, Катерине исполнилось пять лет. Семья жила в Лещицах. В ней было шестеро детей. В их лесную деревеньку часто приходили партизаны. И родители помогали им чем могли.
Когда немцы жгли Синий Камень и Демшу и расстреливали там людей, в Лещицах были слышны выстрелы. А из Синего Камня, который расположен поближе, доносились людские крики, голошение, плач. Жители Лещиц потом ходили в эту деревню. Рассказывали, что вся земля была кровью пропитана и даже еще шевелилась.
После такой расправы лещицкие люди «пошли по ямам». Семья Катерины также вырыла в лесу блиндаж и часто там ночевала, хотя внутри было сыро, постоянно стояла вода.
Из воспоминаний Лидии Папрукайло (Ушкевич)
– От очевидцев кровавой трагедии в Синем Камне слышала, что всех жителей выгнали из домов и заставили копать яму. А потом расстреливали над этой ямой по одному. Яму засыпали, награбленное добро вывезли. Песок над ямой долго «ходил ходуном», много людей закопали ранеными, и они умирали задыхаясь.
Родня Лидии была в двух сожженных деревнях: в Демше и Шкленске. Всех убили. Лесник родом из Демши с женой и маленьким сыном очень хотел вернуться в родную деревню. И только месяц по возвращении там с семьей прожил, как налетели фашисты. Свидетели рассказывали, что его ребенка немец взял на штык и бросил в огонь.
Забвению не подлежит
После войны деревня Пузевичи постепенно восстала из пепла, живет и поныне, хотя и под другим названием – Партизанская. В начале шестидесятых годов на месте расправы над мирными жителями появился мемориал: скорбная женская фигура и памятная плита над двумя могилами. Это священное место, куда приходят люди, чтобы почтить память земляков. Мемориал несколько раз обновляли. В позапрошлом году благодаря местной власти и спонсорам обновили сам памятник, проложили тротуарную дорожку, оборудовали площадку для митингов, посадили голубые ели и цветы.
Но это на территории района лишь одна возрожденная деревня из всех, сожженных фашистами. О других сестрах Хатыни напоминают только памятные знаки. И это места особого почитания, как и все другие памятники и обелиски в честь погибших на фронтах, в партизанских отрядах, а также замученных гитлеровцами земляков.
Работники культуры Гродненского района в канун 75-летия освобождения Беларуси от фашистов начали реализацию проектов «Здесь жили мои предки» и «Деревни Скидельщины – сестры Хатыни». Собирают материал, чтобы создать своего рода маршруты Памяти. Один из них пройдет по деревням Озерского и Скидельского сельских советов и предоставит возможность увидеть места и почтить память жителей сожженных в годы войны деревень.
Сохранение памяти – одна из забот женского актива района. В минувшем году члены районной организации ОО «БСЖ» при поддержке администрации Скидельского лесхоза высадили аллею Памяти о погибших жителях сожженной деревни Синий Камень.
Написано на века
Своего рода литературным памятником многострадальной деревне Пузевичи и другим уничтоженным фашистами, но непокоренным селам может служить рассказ Янки Брыля «Memento mori» (в переводе с латинского «помни о смерти»). Есть предположение, что именно история Пузевичей (Партизанской) положена в основу этого литературного произведения. Прослеживается аналогия: автором описывается случившееся в 1943 году, когда в ответ на подрыв воинского эшелона немецко-фашистские каратели окружили ближайшую деревню и устроили расправу над ее жителями, согнав всех в одно из строений. А прообразом главного героя мог послужить скидельчанин Даниила Скварнюк, о котором писатель услышал от своего друга поэта Михася Василька. Недалеко от Партизанской расположена деревня Бобровня – родина Василька, туда, а также в Скидель к нему не раз наведывался Брыль.
Рассказ написан в 1958 году. Тогда ни Брыль, ни литература еще не имели множества фактов, отраженных в книге-памяти «Я з вогненнай вёскі» – документальном сборе воспоминаний об уничтожении нацистами белорусских деревень. Создавая ее, авторы записали тысячи рассказов о кровавых злодеяний фашистов.
Расстрелянные, но непокоренные – такими остались в памяти и жители Пузевичей, Синего Камня и других белорусских деревень. В этом твердом, не сломленном врагами народном духе и смысл рассказа «Memento mori». Главный герой – печник, семье которого решил подарить жизнь зондерфюрер в знак благодарности за сделанную ему теплую печь, – отказался от предложения палача, сам направился к своим землякам, чтобы навсегда оставаться вместе с ними.
Оперативные и актуальные новости Гродно и области в нашем Telegram-канале. Подписывайтесь по ссылке!
У края бездны выстроили в ряд…
Недалеко от Скиделя у трассы, ведущей из областного центра в направлении Мостов и Волковыска, в наши дни уютно расположилась деревня Партизанская. На связь ее названия с военной историей путников невольно наводит подступающий с другой стороны дороги лесной массив. Леса, как известно, были «родным домом» народных мстителей. Временная ниточка действительно существует и именно по ней в мирное время переименовали Пузевичи – деревню с трагической историей, внесшей ее в список «сестер Хатыни».
В сплошное пепелище вместо сотни домов и одну общую могилу почти для более чем полутысячи сельчан фашисты превратили Пузевичи в июле 1943 года. Не пощадили никого. Ни Марию Лозовик с полуторамесячным ребенком, ни Надежду Былец с двухмесячным… В упор расстреляли сирот Лиду, Колю и Володю Тулинских, Шуру и Марию Пыксов, которых растили всей деревней. Людей загнали в сараи, потом группами – сначала мужчин, затем женщин выводили и расстреливали на краю ям, вырытых у входа. В упор строчили пулеметы. А сами Пузевичи запылали одним большим костром.
Из опубликованных в книге «Голоса детей войны» воспоминаний Николая Лапицкого, чудом уцелевшего жителя деревни Пузевичи (записано в 1983 году):
– Семья Лапицких из пяти человек: мама и четверо сыновей жили на хуторе возле Пузевичей. В деревне было семьдесят дворов. 14 июля 1943 года еще затемно одиннадцатилетний Николай выгнал на пастбище коров. Когда рассвело, увидел, что деревня окружена немцами. Их дом и еще несколько крайних сразу в окружение не попали. Но затем человек пятнадцать с оружием двинулись в их сторону. Зашли в родной дом Николая и тут же вышли, ведя под конвоем маму и троих братьев. Через некоторое время из деревни послышались выстрелы. Потом строения подожгли. Пузевичи сгорели полностью. В одночасье Николай осиротел. Приютили паренька в деревне Лавно.
Воспоминания скидельчанки Любови Серкиной:
– В июльский день 1943 года под вечер по направлению к востоку прошел немецкий состав, потом послышался мощный взрыв, был виден дым. Вскоре солтыс приказал жителям Скиделя и окружающих деревень собраться с повозками, а пешим с лопатами. И всем объявил, что пойдут «бить бандитов, которые перевернули поезд». Диверсия произошла в лесу возле деревни Хвойняны. Но не туда, а в Пузевичи приехали фашисты рано утром. Поторопились, чтобы застать всех жителей. В Скиделе потом говорили, что ехать в эту деревню приказал начальник полиции. Он был местным и знал, что до прихода Советской Армии (в сентябре 1939 года) некоторые жители деревни активно участвовали в подпольной работе. Еще поговаривали, что мстил фашистский прихвостень сельчанам по личным мотивам.
Немцы окружили Пузевичи со всех сторон. Пошли по домам и выгоняли людей якобы на собрание. Было приказано женщинам с детьми собраться в один сарай, мужчинам – во второй. После оба сарая закрыли на замки. Пригнали людей с лопатами и приказали рыть ямы. Тогда все поняли, что это за собрание. Женщины спели святую песню и стали прощаться друг с другом.
Из сараев стали выводить по двадцать человек. Командовали прыгать в яму и расстреливали из пулемета. Когда люди в сараях поняли фашистский замысел, стали собираться кучками с родственниками.
Скот и все награбленное из домов было отправлено в Скидель, в полицейский участок. А у коллективной могилы на трое суток оставили караул, чтобы никто не мог спастись даже чудом.
В Пузевичах погибли сестра Любови Серкиной, ее муж и двое детей девяти и четырех лет.
Из воспоминаний Филиппа Иоскевича:
– В Пузевичах людей живьем толкали в ямы, стреляли и закапывали. Стоны, крик детей, последние вздохи… Но ничего не могло тронуть гитлеровских палачей. Когда все имущество вывезли, деревню сожгли. Ни один дом не уцелел.
После войны на месте пепелища стали строить новую деревню. Филипп построился вторым, следом за Николаем Иоскевичем. Но сначала жили в землянке – вырыли яму и накрыли соломой. И только через два года переселились в настоящий дом.
Нельзя без содрогания сердца читать свидетельства об этих злодеяниях фашистов, собранные в сборнике «Голоса детей войны». Двухтомник, в котором о героизме и в то же время трагизме военного времени повествуют пережившие его, издан гродненской районной женской организацией «Надежда» при поддержке районной власти. Обширный материал из истории деревни Партизанской предоставила для печати скидельский педагог Елена Ковальчук, в свое время многое собрал бывший председатель Скидельского сельисполкома Илья Борисов. Изданная книга – огромный и поистине важный труд для сохранения исторической памяти – учебник истории для будущих поколений.
Сожженная дважды
В книге «Памяць. Гродзенскі раён» есть сведения и о том, что в июне1944 года при отступлении оккупанты пытались замести следы своих злодеяний: разрыли могилы, а захороненных там людей облили горючей жидкостью, обложили дровами и подожгли. Можно считать, деревню сжигали дважды…
Поэтому членам комиссии, которая была создана для документирования преступлений немецко-фашистских захватчиков в тогдашнем Скидельском районе после его освобождения и занималась сбором информации о карательной экспедиции в Пузевичах, Демше, Синем Камне и Шкленске, оказалось так трудно доподлинно выяснить, сколько людей покоится в общей могиле. Пофамильный список уточнили, когда спустя годы стали готовить материалы для издания историко-документальной серии «Память». Помогли свидетельства чудом выживших сельчан, жителей окрестных деревень и хуторов, а также архивные материалы.
Самое непосредственное участие в сборе материала принимал работавший в те годы председателем Скидельского сельисполкома Василий Казак. Ныне он возглавляет в Скиделе первичную ветеранскую организацию и делает все возможное, чтобы сохранить память и на примерах истории воспитывать подрастающее поколение.
– Уточненная тогда цифра погибших составила 488 – это почти все жители довоенных Пузевичей, – рассказывает Василий Григорьевич. – Собирали сведения буквально по крупицам: беседовали с людьми, работали в архивах, связывались даже с мемориальным комплексом «Хатынь», куда на то время уже были переданы материалы обо всех сожженных фашистами белорусских деревнях. К сожалению, назвать всех погибших жителей Пузевичей поименно так и не смогли. Потому в книге «Памяць» есть, к примеру, такие записи «У спісе названы 16 дзяцей з прозвішчам Быцкевіч, у тым ліку 10 хлопчыкаў і 6 дзяўчынак. Імёны і ўзрост невядомы». А также пометка, что фамилии 83 погибших жителей деревни не установлены.
То, что довелось тогда услышать, болью в сердце Василия Григорьевича отзывается до сих пор. Помнит, как страдал, вспоминая пережитое Николай Лапицкий, семья которого жила и погибла в Пузевичах, а он одиннадцатилетний мальчишка чудом уцелел, но своими глазами видел, как фашисты взяли деревню в кольцо, как строчили пулеметы, как пылали дома. Николай, да и другие свидетели рассказывали, что сожгли деревню на следующий день после большого религиозного праздника. А на праздник в Пузевичи в гости к родне приходило немало жителей окрестных деревень. Они тоже могли попасть в смертельный капкан – фашисты не разбирались, расправлялись со всеми поголовно. Не выпустили бы и молодую женщину по фамилии Найда, которая в тот роковой день с утра шла в Пузевичи приглашать родню на свою свадьбу. Уцелела чудом: на подходе ее остановил немец, дежуривший в оцеплении, и сказал поворачивать обратно, потому что приглашать уже некого.
Памятник на месте деревни
Вслед за Пузевичами через три дня каратели уничтожили три деревни – Шкленск, Синий Камень и Полымя (Демша). Они были партизанскими поэтому и расправлялись с их жителями с особой жестокостью.
В Шкленске перед войной было 83 жителя с четырьмя фамилиями: Воронки, Голубы, Гардеи и Хохи. Фашисты сожгли все 17 дворов, сельчан, в том числе 38 детей, расстреляли.
В маленькой деревне Полымя было семь домов и 39 жителей, почти все по фамилии Демша. Поэтому и сами сельчане, и в окрестностях называли деревню не так, как значилось в документах, а Демшей. Так написали и на памятнике, который после войны установили на месте трагедии. В маленьком поселении фашисты не пощадили никого. Чудом уцелел Александр Демша, заночевавший у тещи в соседней Дубинке, но жену и ребенка потерял. В память о них вернулся в деревню, построился. Но жил в одиночестве, а деревня так и не возродилась.
В полностью сожженном Синем Камне – 87 убитых, в том числе 19 детей. Подробности этого злодеяния явственно видны из предоставленных редакции прокуратурой Гродненской области материалов, полученных в ходе расследования уголовного дела по фактам совершения нацистскими преступниками, их соучастниками, преступными формированиями в ходе Великой Отечественной войны и в послевоенный период на территории БССР и других государств геноцида советских граждан. Невозможно оставаться равнодушным, читая свидетельства очевидцев, документальные акты и протоколы судебного заседания военного трибунала в ноябре 1944 года, который рассматривал уголовные дела фашистских прислужников – однофамильцев Николая и Александра Х. Один служил фашистам как староста деревни, другой сначала был заместителем, а потом и сменил его.
Как явствует из акта о зверствах фашистов, составленного почти сразу после освобождения, фашисты вместе с полицаями в июле 1943 года на рассвете окружили деревню, согнали всех жителей в отдельный дом, выводили по одному к заранее вырытой яме и расстреливали. А потом поселение разграбили и сожгли.
Степанида Овсейчик из Лещиц, что в километре от Синего Камня, своими глазами видела, как горела деревня. А потом слышала, что фашисты выпустили из дома лишь семью старосты, а остальные сельчане погибли. Лидия Ханевич рассказывала на суде, что двоюродный брат попросил старосту взять на выход его сына-подростка, но тот испугался за свою шкуру и оставил племянника на погибель.
Та же Овсейчик свидетельствовала, что еще в начале оккупации по доносу одного из подсудимых фашисты вместе еще с девятью местными жителями арестовали и расстреляли Андрея Покрукайло. Он хоть и был первым старостой деревни, но имел связи с партизанами и всемерно помогал им. Причем именно подсудимый связывал руки арестованным веревками. Об этом свидетель узнала от жены Андрея Ольги, которая затем была расстреляна фашистами в числе сорока своих односельчан.
Впрочем, оба фашистских прихвостня в ходе следствия и на суде изворачивались, обвинения в свой адрес отрицали. И без зазрения совести «сдавали» один одного. Александр утверждал, что фашисты намеревались за верную службу оставить в живых лишь Николая. Но его в этот день в деревне не было, и Александр под эту марку спас свою семью. Сам же он никого не предавал, не грабил, а тем более не убивал.
Но, как говорится, нет ничего сильнее правды. Станиславу Кубатчику рассказывала сестра, которая жила в Синем Камне, что задолго до трагедии в деревню стали часто наведываться партизаны и с ними у местного населения были очень теплые отношения. Лишь Александр Х. ничего не давал им и заявлял, что всю деревню стоило бы уничтожить. Все сельчане обходили его стороной, побаивались.
Суровый, но справедливый приговор был вынесен этим, как и другим фашистским прислужникам, военными трибуналами. И это тоже урок истории: творящие зло неминуемо будут наказаны.
Из воспоминаний Катерины Зорка (Сборник «Голоса детей войны»)
– Когда началась война, Катерине исполнилось пять лет. Семья жила в Лещицах. В ней было шестеро детей. В их лесную деревеньку часто приходили партизаны. И родители помогали им чем могли.
Когда немцы жгли Синий Камень и Демшу и расстреливали там людей, в Лещицах были слышны выстрелы. А из Синего Камня, который расположен поближе, доносились людские крики, голошение, плач. Жители Лещиц потом ходили в эту деревню. Рассказывали, что вся земля была кровью пропитана и даже еще шевелилась.
После такой расправы лещицкие люди «пошли по ямам». Семья Катерины также вырыла в лесу блиндаж и часто там ночевала, хотя внутри было сыро, постоянно стояла вода.
Из воспоминаний Лидии Папрукайло (Ушкевич)
– От очевидцев кровавой трагедии в Синем Камне слышала, что всех жителей выгнали из домов и заставили копать яму. А потом расстреливали над этой ямой по одному. Яму засыпали, награбленное добро вывезли. Песок над ямой долго «ходил ходуном», много людей закопали ранеными, и они умирали задыхаясь.
Родня Лидии была в двух сожженных деревнях: в Демше и Шкленске. Всех убили. Лесник родом из Демши с женой и маленьким сыном очень хотел вернуться в родную деревню. И только месяц по возвращении там с семьей прожил, как налетели фашисты. Свидетели рассказывали, что его ребенка немец взял на штык и бросил в огонь.
Забвению не подлежит
После войны деревня Пузевичи постепенно восстала из пепла, живет и поныне, хотя и под другим названием – Партизанская. В начале шестидесятых годов на месте расправы над мирными жителями появился мемориал: скорбная женская фигура и памятная плита над двумя могилами. Это священное место, куда приходят люди, чтобы почтить память земляков. Мемориал несколько раз обновляли. В позапрошлом году благодаря местной власти и спонсорам обновили сам памятник, проложили тротуарную дорожку, оборудовали площадку для митингов, посадили голубые ели и цветы.
Но это на территории района лишь одна возрожденная деревня из всех, сожженных фашистами. О других сестрах Хатыни напоминают только памятные знаки. И это места особого почитания, как и все другие памятники и обелиски в честь погибших на фронтах, в партизанских отрядах, а также замученных гитлеровцами земляков.
Работники культуры Гродненского района в канун 75-летия освобождения Беларуси от фашистов начали реализацию проектов «Здесь жили мои предки» и «Деревни Скидельщины – сестры Хатыни». Собирают материал, чтобы создать своего рода маршруты Памяти. Один из них пройдет по деревням Озерского и Скидельского сельских советов и предоставит возможность увидеть места и почтить память жителей сожженных в годы войны деревень.
Сохранение памяти – одна из забот женского актива района. В минувшем году члены районной организации ОО «БСЖ» при поддержке администрации Скидельского лесхоза высадили аллею Памяти о погибших жителях сожженной деревни Синий Камень.
Написано на века
Своего рода литературным памятником многострадальной деревне Пузевичи и другим уничтоженным фашистами, но непокоренным селам может служить рассказ Янки Брыля «Memento mori» (в переводе с латинского «помни о смерти»). Есть предположение, что именно история Пузевичей (Партизанской) положена в основу этого литературного произведения. Прослеживается аналогия: автором описывается случившееся в 1943 году, когда в ответ на подрыв воинского эшелона немецко-фашистские каратели окружили ближайшую деревню и устроили расправу над ее жителями, согнав всех в одно из строений. А прообразом главного героя мог послужить скидельчанин Даниила Скварнюк, о котором писатель услышал от своего друга поэта Михася Василька. Недалеко от Партизанской расположена деревня Бобровня – родина Василька, туда, а также в Скидель к нему не раз наведывался Брыль.
Рассказ написан в 1958 году. Тогда ни Брыль, ни литература еще не имели множества фактов, отраженных в книге-памяти «Я з вогненнай вёскі» – документальном сборе воспоминаний об уничтожении нацистами белорусских деревень. Создавая ее, авторы записали тысячи рассказов о кровавых злодеяний фашистов.
Расстрелянные, но непокоренные – такими остались в памяти и жители Пузевичей, Синего Камня и других белорусских деревень. В этом твердом, не сломленном врагами народном духе и смысл рассказа «Memento mori». Главный герой – печник, семье которого решил подарить жизнь зондерфюрер в знак благодарности за сделанную ему теплую печь, – отказался от предложения палача, сам направился к своим землякам, чтобы навсегда оставаться вместе с ними.
Оперативные и актуальные новости Гродно и области в нашем Telegram-канале. Подписывайтесь по ссылке!
