«Каждый третий объект в Гродно строился с моим участием». Интервью с Рышардом Кацынелем, главным инженером областного УПП «Институт Гродногражданпроект»
Имя Рышарда Кацынеля известно не всем гродненцам. Но вряд ли в городе найдется человек, который так или иначе не соприкасался с плодами его труда. Рышардом Брониславовичем и под его руководством спроектирован едва ли не каждый третий объект современного Гродно. Осенью этого года исполнится 40 (!) лет, как он работает главным инженером областного УПП «Институт Гродногражданпроект». Богат нынешний год для юбиляра и на другие значимые события: в июне исполнилось 50 лет, как окончил строительный факультет Белорусского политехнического института (ныне БНТУ), 1 августа будет полвека, как работает в Гродно. А буквально на днях Рышард и Леокадия Кацынель отпраздновали пятидесятилетие совместной жизни.
Библиотека на хуторе
– Рышард Брониславович, знаю, что Вы появились на свет в военное время.
– Да, во второй год войны, летом 1942-го. Так как был совсем маленьким, не помню ужаса тех лет, но родители рассказывали, стоило собакам залаять, кричал: «Мемцы едут!». Мы жили в деревне Песли Гродненского района, на хуторе. Поэтому всегда находились под пристальным вниманием солдат.
– Росли в большой семье? Кем были ваши родители?
– Я рос старшим из четверых детей. Родители были обычными крестьянами. Мама Мария окончила четыре класса и не отличалась широким кругозором. А вот папа Бронислав по тем временам считался очень образованным человеком. За все, чего достиг, благодарен в первую очередь ему. Так, к трем годам я уже знал польский алфавит, к шести, кроме того, читал по-русски и по-белорусски. Помню, как однажды после войны отец вернулся с гродненского рынка и привез учебник «Родная речь» с репродукцией картины Шишкина на обложке. Отдал мне книгу со словами: «Русский народ – великий народ. Учи язык». Чуть позже по газете «Піянер Беларусі» я стал приобщаться к белорусскому языку. В школе в первом классе мне делать было нечего, пошел сразу во второй.
– Предположу, что школьные предметы Вы щелкали, как орешки.
– Учеба, действительно, давалась легко. Мне было одинаково интересно на всех уроках, но больше всего любил математику и физику. Примечательный эпизод: после 9 класса осознал, что занимаюсь подгонкой при решении задач по физике, не до конца понимая их. Разозлился сам на себя, взял задачник Петра Знаменского и все лето, пока пас коров, штудировал. Решил абсолютно все задачи – от первой до последней – и больше никогда не испытывал трудностей. С увлечением разбирался и с головоломками, ребусами, которые печатались в журналах. Но не подумайте, что рос этаким «технарем». В нашем доме была большая подборка художественной литературы. Односельчане, как в библиотеку, приходили к нам, обменивали книги. Главной среди них, конечно, была Библия. Большая, иллюстрированная, она во все времена лежала на столе.
– Далеко в детские и юношеские годы ходили за знаниями?
– Достаточно далеко: в семилетку – за полтора километра от дома, в старшие классы – в Индуру – за пять. В теплое время ездил в школу на велосипеде, зимой ходил на лыжах.
С красным дипломом – на стройку
– Не случайно спросила про отдаленность школы, так как университет Вы и вовсе выбрали столичный. Смелый для сельского юноши поступок. Педагоги не отговаривали?
– Они обрадовались, когда узнали, что хочу поступать в Белорусский политехнический институт (улыбается). Дело в том, что незадолго до выпускного по деревне пошел слух, что Рышард Кацынель хочет на ксендза учиться. У меня для того были задатки: Закон Божий знал назубок, публичных выступлений не боялся, хорошо пел. Местные священнослужители действительно видели во мне продолжателя своих дел. Но мне было предопределено другое. Когда ездил с отцом на рынок в Гродно, мог подолгу наблюдать, как стремятся в небо вежи храмов. Должно быть, в один из таких моментов и решил, что хочу возводить здания. Инженеров-строителей готовили только в Минске, вот я и отправился туда.
– Родители с выбором согласились?
– Папа – да, а мама не совсем. Молчала, пока сдавал экзамены, собирал вещи, а перед отъездом не просто удивила – потрясла. Босая поздно вечером вбежала в вагон со словами: «Не пущу!». Автобусы в ту пору не ходили; как она преодолела расстояние в 20 километров от Песлей до Гродно – загадка. Сегодня те, кому рассказываю эту историю, замечают: «Знала бы, кого не хотела в жизнь отпускать».
– Студенческие годы были золотыми?
– Мне кажется, что выражение «золотые студенческие годы» придумали поколения моложе моего. Мы шли в университет знания получать и всех себя отдавали этому. В год, когда я поступал, был издан приказ Министерства образования принимать в вузы только 20 процентов школьников и 80 процентов молодых людей с производственным опытом. Так что в комнате общежития из восьми человек я оказался самым молодым. Помимо производственников были два парня, отслуживших в армии, еще два – в морском флоте, а один и вовсе вернулся с Чукотки с золотых приисков. Не просто ему было на первых курсах, на тройки учился, а к четвертому стал повышенную стипендию получать. Настолько хотел образование получить!
– Уверена, что Вы помогали старшему товарищу.
– Конечно. Для меня даже самые сложные технические дисциплины – сопромат, теоретическая механика, геодезия – были прогулками. Со второго курса занимался научно-исследовательской работой на всех кафедрах факультета. Кроме того, пел в институтском хоре, был активистом в профсоюзной организации.
– У преподавателей вуза были свои виды на успешного студента?
– Из 165 выпускников мне было отдано право первому выбирать место работы. «Пойдем к нам на кафедру», – говорили одни. «Поступай в аспирантуру», – настаивали другие. От множества предложений голова пошла кругом. Я настолько растерялся, что обратился за советом к любимому преподавателю по металлоконструкциям Исааку Львовичу Хаютину. Его ответ был дословно таким: «Твоим высоким теоретическим знаниям не хватает практического опыта. Не глядя ни на что, иди на стройку. Года три там поработай, потом в проектной организации года четыре. И тебе цены не будет». Знали бы вы, сколько негодующих возгласов услышал я в свой адрес, когда попросил распределить мастером в СУ №151 города Гродно. Но сегодня понимаю, что это было безошибочное решение.
Рос вместе с Гродно
– Прав был Хаютин?
– На все сто. Первые месяцы на стройке многому приходилось учиться у бригадира. В вузе, к примеру, нам не говорили, как оформлять документацию, а без этого руководителю любого звена никак. Правда, основательные знания и чувство ответственности помогли быстро заполнить пробелы. Мои старания были замечены: через полгода стал старшим прорабом, через три года – главным инженером строительного управления…
– … а в 1967 году, в 25 лет, начали писать трудовую биографию на предприятии «Институт Гродногражданпроект», который в ту пору являлся Гродненским филиалом Белгоспроекта.
– До этого директор Михаил Никифорович Малиновский несколько раз лично приглашал меня на предприятие. Мне вообще в жизни везет на людей, указывающих верное направление. Как когда-то отец, Хаютин давали советы, так в свое время заместитель главного инженера треста №11 Владимир Николаевич Рубаник настоял, чтобы я стал главным инженером СУ. Отпирался, как мог: «Я же пацан! Рано еще». А он твердо в ответ: «Я тебя вижу. Позже спасибо скажешь».
Далеко вперед смотрел и Малиновский. Помню, в первый год работы в облпроекте решил вернуться в строительное управление: родилась дочь, квартира однокомнатная, а в СУ пообещали двухкомнатную дать. Услышав о причинах ухода, Михаил Никифорович отрезал: «Квартирный вопрос за полгода решу. Ты должен остаться – будущее организации за тобой».
– Наверняка, за столько лет многие пробовали «глаз положить» на талантливого инженера.
– Меня переманивать бесполезно. Я предан Гродно.
– А свои первые объекты здесь помните?
– Конечно. Еще в управлении начинал строить северный промузел, первую очередь прядильно-ниточного комбината с полным инженерным обеспечением промузла. В целом же, каждый третий объект в городе так или иначе возведен с моим участием. Когда приехал в Гродно, роддом и обувная фабрика располагались на окраинах. В 1964 году родился стотысячный житель, а через четверть века население возросло уже до трехсот тысяч человек. Представляете, насколько бурными темпами велось строительство промышленных предприятий и жилых домов. Доводилось даже инженерно-технических работников со всего Союза приглашать.
Комбинат, мост, городок РОССЬ
– За 40 лет в должности главного инженера подписали сотни проектов. Есть среди них те, что прошли через сердце?
– Особенно запоминаются объекты, возведение которых сопряжено с трудностями. Мужчины по природе охотники, и, как когда-то наши предки радовались тому, что одержали верх над мамонтом, так сегодня мы гордимся победами над профессиональными «но». Хватало их и при строительстве северной котельной, и при возведении драмтеатра. А с прядильно-ниточным комбинатом даже связан знаковый момент в моей трудовой биографии. Когда объект вступил во второй период строительства, были обнаружены некоторые строительные недочеты. Я принял решение об усилении конструкции, но нашлись те, кто засомневался в компетентности молодого специалиста. Решили вызвать ученого из Минска. Им оказался Хаютин. По приезде в Гродно он поинтересовался: «Кто главный инженер?» – «Кацынель». «В таком случае мне нечего здесь делать», – ответил Исаак Львович и тут же вернулся в столицу.
– Но все же читала, что ваш любимый объект – старый мост. Это так?
– Так. Чтобы расширить его, «Гродногражданпроект» принял несколько нерядовых решений и за считанные месяцы воплотил их в жизнь, в чем, конечно, была большая заслуга в ту пору директора института Владимира Иосифовича Дешко. Так, мы отказались от предложений россиян, поляков полностью снести сооружение и возвести на его месте новое, а взяли во внимание идею кандидата наук из БНТУ Сергея Николаевича Луща приподнять конструкцию и достроить опорные фермы под ней. С блеском справились с задачей. Но не только поэтому мост значим для меня. В ночь накануне опускания конструкции на опоры мне приснился сон, что одна из них рушится. Утром влетел в кабинет, позвал автора проекта и спросил, при передаче нагрузки на край опоры, проверил ли ее на срез. До этого мост обследовался БелдорНИИ, успешно прошел экспертизу, но экстренная проверка показала, что самая старая опора 1908 года внутри была полой… Остановили работы и исправили недочет.
– Ответственная у Вас профессия, Рышард Брониславович. При такой, должно быть, вдвойне приятно осознавать, что Гродненский проектный институт один из лучших в республике?
– «Гродногражданпроект» – единственный в Беларуси институт, который совмещает функции проектировщика, генподрядчика и заказчика при строительстве объектов. Решились на это более десяти лет назад. На базе нашего предприятия даже республиканский семинар проходил. Открыто делились опытом, но никто из коллег так и не сумел перенять его. По сей день спрашивают, в чем секрет. И в шутку, и всерьез отвечаю: «Просто на тот момент, когда делали смелый шаг, институтом руководили два отличника учебы, два ленинских стипендиата с производственным опытом». Имею в виду себя и Владимира Иосифовича Дешко.
– Какая из ваших заслуг была отмечена высоким званием «Заслуженный строитель Республики Беларусь»?
– Решающей заслугой была разработка проекта по строительству городка Россь Волковысского района. Он возводился по программе вывода советских войск из Германии под пристальным вниманием немецких специалистов и был признан зарубежными коллегами лучшим из 48 аналогичных городков на территории всего Советского Союза.
Работающий дедушка
– К многочисленным признаниям в этом году добавилось еще одно – ваше имя внесено в Книгу Славы Гродненской области. Как восприняли этот факт?
– С благодарностью, но без тщеславия. Я работаю не для славы, не за страх, а за совесть.
– В чем, на ваш взгляд, залог профессионализма?
– Когда-то у известного испанского архитектора Антонио Гауди спросили: «Что нужно делать, чтобы быть умным?». «Быть добрым», – ответил он. Вот и я считаю, что каждый профессионал должен выделяться не только знаниями, но и сердечностью, порядочностью, требовательностью в первую очередь к самому себе.
– О вашей порядочности слышала не один раз.
– Стараюсь жить так, как учили родители. Может быть, кому-то это покажется скучным, но за 71 год я не произнес ни одного бранного слова. Постоянно воюю с пьянством и очень радуюсь, если кого-то удается спасти. Когда вижу на улице девушку с сигаретой, непременно останавливаю и делаю замечание.
– Сомневаться в воспитанности ваших детей, внуков не приходится. Последним работающий дедушка уделяет достаточно внимания?
– Не так много, как хотелось бы. Старший из четырех внуков сейчас учится в университете, выбрал строительную специальность. Когда нужно, обращается ко мне за советом. Кем станут младшие, говорить рано. Но уже, как когда-то детям, говорю им: «Лучше быть хорошим рабочим, чем плохим руководителем».
– Вы снова вернулись к труду. А как отдыхать любите?
– Несколько лет назад душой отдыхал, когда строили вместе с сыном дом. Но сын погиб, и работы остановились. Сейчас от повседневных забот отвлекаюсь, когда на даче занят с землей. С удовольствием кухарю.
– Как же повезло вашей жене!
– Это мне с ней повезло. Леокадия Юзефовна – великолепный человек, она послана мне судьбой. Представьте только, много лет учились в одной школе, не обращали друг на друга внимания. Я уехал в Минск, она осталась в деревне. Когда был на третьем курсе, Леокадия собирала цветы в лесу, что рядом с нашим хутором. На обратном пути заглянула попить воды, увидела мой студенческий портрет на стене и словно прозрела (улыбается). Приехал на каникулы, стали дружить. Еще два года ждала, пока окончу институт, а как только прибыл на работу, поженились.
– И 50 лет сохраняете теплое отношение друг к другу. В чем секрет?
– В умении до остатка посвятить себя любимому человеку. Когда двое вступают в брак, они должны забыть о собственном «я» и начать жить жизнью второй половинки. К счастью, нам это удалось.
Библиотека на хуторе
– Рышард Брониславович, знаю, что Вы появились на свет в военное время.
– Да, во второй год войны, летом 1942-го. Так как был совсем маленьким, не помню ужаса тех лет, но родители рассказывали, стоило собакам залаять, кричал: «Мемцы едут!». Мы жили в деревне Песли Гродненского района, на хуторе. Поэтому всегда находились под пристальным вниманием солдат.
– Росли в большой семье? Кем были ваши родители?
– Я рос старшим из четверых детей. Родители были обычными крестьянами. Мама Мария окончила четыре класса и не отличалась широким кругозором. А вот папа Бронислав по тем временам считался очень образованным человеком. За все, чего достиг, благодарен в первую очередь ему. Так, к трем годам я уже знал польский алфавит, к шести, кроме того, читал по-русски и по-белорусски. Помню, как однажды после войны отец вернулся с гродненского рынка и привез учебник «Родная речь» с репродукцией картины Шишкина на обложке. Отдал мне книгу со словами: «Русский народ – великий народ. Учи язык». Чуть позже по газете «Піянер Беларусі» я стал приобщаться к белорусскому языку. В школе в первом классе мне делать было нечего, пошел сразу во второй.
– Предположу, что школьные предметы Вы щелкали, как орешки.
– Учеба, действительно, давалась легко. Мне было одинаково интересно на всех уроках, но больше всего любил математику и физику. Примечательный эпизод: после 9 класса осознал, что занимаюсь подгонкой при решении задач по физике, не до конца понимая их. Разозлился сам на себя, взял задачник Петра Знаменского и все лето, пока пас коров, штудировал. Решил абсолютно все задачи – от первой до последней – и больше никогда не испытывал трудностей. С увлечением разбирался и с головоломками, ребусами, которые печатались в журналах. Но не подумайте, что рос этаким «технарем». В нашем доме была большая подборка художественной литературы. Односельчане, как в библиотеку, приходили к нам, обменивали книги. Главной среди них, конечно, была Библия. Большая, иллюстрированная, она во все времена лежала на столе.
– Далеко в детские и юношеские годы ходили за знаниями?
– Достаточно далеко: в семилетку – за полтора километра от дома, в старшие классы – в Индуру – за пять. В теплое время ездил в школу на велосипеде, зимой ходил на лыжах.
С красным дипломом – на стройку
– Не случайно спросила про отдаленность школы, так как университет Вы и вовсе выбрали столичный. Смелый для сельского юноши поступок. Педагоги не отговаривали?
– Они обрадовались, когда узнали, что хочу поступать в Белорусский политехнический институт (улыбается). Дело в том, что незадолго до выпускного по деревне пошел слух, что Рышард Кацынель хочет на ксендза учиться. У меня для того были задатки: Закон Божий знал назубок, публичных выступлений не боялся, хорошо пел. Местные священнослужители действительно видели во мне продолжателя своих дел. Но мне было предопределено другое. Когда ездил с отцом на рынок в Гродно, мог подолгу наблюдать, как стремятся в небо вежи храмов. Должно быть, в один из таких моментов и решил, что хочу возводить здания. Инженеров-строителей готовили только в Минске, вот я и отправился туда.
– Родители с выбором согласились?
– Папа – да, а мама не совсем. Молчала, пока сдавал экзамены, собирал вещи, а перед отъездом не просто удивила – потрясла. Босая поздно вечером вбежала в вагон со словами: «Не пущу!». Автобусы в ту пору не ходили; как она преодолела расстояние в 20 километров от Песлей до Гродно – загадка. Сегодня те, кому рассказываю эту историю, замечают: «Знала бы, кого не хотела в жизнь отпускать».
– Студенческие годы были золотыми?
– Мне кажется, что выражение «золотые студенческие годы» придумали поколения моложе моего. Мы шли в университет знания получать и всех себя отдавали этому. В год, когда я поступал, был издан приказ Министерства образования принимать в вузы только 20 процентов школьников и 80 процентов молодых людей с производственным опытом. Так что в комнате общежития из восьми человек я оказался самым молодым. Помимо производственников были два парня, отслуживших в армии, еще два – в морском флоте, а один и вовсе вернулся с Чукотки с золотых приисков. Не просто ему было на первых курсах, на тройки учился, а к четвертому стал повышенную стипендию получать. Настолько хотел образование получить!
– Уверена, что Вы помогали старшему товарищу.
– Конечно. Для меня даже самые сложные технические дисциплины – сопромат, теоретическая механика, геодезия – были прогулками. Со второго курса занимался научно-исследовательской работой на всех кафедрах факультета. Кроме того, пел в институтском хоре, был активистом в профсоюзной организации.
– У преподавателей вуза были свои виды на успешного студента?
– Из 165 выпускников мне было отдано право первому выбирать место работы. «Пойдем к нам на кафедру», – говорили одни. «Поступай в аспирантуру», – настаивали другие. От множества предложений голова пошла кругом. Я настолько растерялся, что обратился за советом к любимому преподавателю по металлоконструкциям Исааку Львовичу Хаютину. Его ответ был дословно таким: «Твоим высоким теоретическим знаниям не хватает практического опыта. Не глядя ни на что, иди на стройку. Года три там поработай, потом в проектной организации года четыре. И тебе цены не будет». Знали бы вы, сколько негодующих возгласов услышал я в свой адрес, когда попросил распределить мастером в СУ №151 города Гродно. Но сегодня понимаю, что это было безошибочное решение.
Рос вместе с Гродно
– Прав был Хаютин?
– На все сто. Первые месяцы на стройке многому приходилось учиться у бригадира. В вузе, к примеру, нам не говорили, как оформлять документацию, а без этого руководителю любого звена никак. Правда, основательные знания и чувство ответственности помогли быстро заполнить пробелы. Мои старания были замечены: через полгода стал старшим прорабом, через три года – главным инженером строительного управления…
– … а в 1967 году, в 25 лет, начали писать трудовую биографию на предприятии «Институт Гродногражданпроект», который в ту пору являлся Гродненским филиалом Белгоспроекта.
– До этого директор Михаил Никифорович Малиновский несколько раз лично приглашал меня на предприятие. Мне вообще в жизни везет на людей, указывающих верное направление. Как когда-то отец, Хаютин давали советы, так в свое время заместитель главного инженера треста №11 Владимир Николаевич Рубаник настоял, чтобы я стал главным инженером СУ. Отпирался, как мог: «Я же пацан! Рано еще». А он твердо в ответ: «Я тебя вижу. Позже спасибо скажешь».
Далеко вперед смотрел и Малиновский. Помню, в первый год работы в облпроекте решил вернуться в строительное управление: родилась дочь, квартира однокомнатная, а в СУ пообещали двухкомнатную дать. Услышав о причинах ухода, Михаил Никифорович отрезал: «Квартирный вопрос за полгода решу. Ты должен остаться – будущее организации за тобой».
– Наверняка, за столько лет многие пробовали «глаз положить» на талантливого инженера.
– Меня переманивать бесполезно. Я предан Гродно.
– А свои первые объекты здесь помните?
– Конечно. Еще в управлении начинал строить северный промузел, первую очередь прядильно-ниточного комбината с полным инженерным обеспечением промузла. В целом же, каждый третий объект в городе так или иначе возведен с моим участием. Когда приехал в Гродно, роддом и обувная фабрика располагались на окраинах. В 1964 году родился стотысячный житель, а через четверть века население возросло уже до трехсот тысяч человек. Представляете, насколько бурными темпами велось строительство промышленных предприятий и жилых домов. Доводилось даже инженерно-технических работников со всего Союза приглашать.
Комбинат, мост, городок РОССЬ
– За 40 лет в должности главного инженера подписали сотни проектов. Есть среди них те, что прошли через сердце?
– Особенно запоминаются объекты, возведение которых сопряжено с трудностями. Мужчины по природе охотники, и, как когда-то наши предки радовались тому, что одержали верх над мамонтом, так сегодня мы гордимся победами над профессиональными «но». Хватало их и при строительстве северной котельной, и при возведении драмтеатра. А с прядильно-ниточным комбинатом даже связан знаковый момент в моей трудовой биографии. Когда объект вступил во второй период строительства, были обнаружены некоторые строительные недочеты. Я принял решение об усилении конструкции, но нашлись те, кто засомневался в компетентности молодого специалиста. Решили вызвать ученого из Минска. Им оказался Хаютин. По приезде в Гродно он поинтересовался: «Кто главный инженер?» – «Кацынель». «В таком случае мне нечего здесь делать», – ответил Исаак Львович и тут же вернулся в столицу.
– Но все же читала, что ваш любимый объект – старый мост. Это так?
– Так. Чтобы расширить его, «Гродногражданпроект» принял несколько нерядовых решений и за считанные месяцы воплотил их в жизнь, в чем, конечно, была большая заслуга в ту пору директора института Владимира Иосифовича Дешко. Так, мы отказались от предложений россиян, поляков полностью снести сооружение и возвести на его месте новое, а взяли во внимание идею кандидата наук из БНТУ Сергея Николаевича Луща приподнять конструкцию и достроить опорные фермы под ней. С блеском справились с задачей. Но не только поэтому мост значим для меня. В ночь накануне опускания конструкции на опоры мне приснился сон, что одна из них рушится. Утром влетел в кабинет, позвал автора проекта и спросил, при передаче нагрузки на край опоры, проверил ли ее на срез. До этого мост обследовался БелдорНИИ, успешно прошел экспертизу, но экстренная проверка показала, что самая старая опора 1908 года внутри была полой… Остановили работы и исправили недочет.
– Ответственная у Вас профессия, Рышард Брониславович. При такой, должно быть, вдвойне приятно осознавать, что Гродненский проектный институт один из лучших в республике?
– «Гродногражданпроект» – единственный в Беларуси институт, который совмещает функции проектировщика, генподрядчика и заказчика при строительстве объектов. Решились на это более десяти лет назад. На базе нашего предприятия даже республиканский семинар проходил. Открыто делились опытом, но никто из коллег так и не сумел перенять его. По сей день спрашивают, в чем секрет. И в шутку, и всерьез отвечаю: «Просто на тот момент, когда делали смелый шаг, институтом руководили два отличника учебы, два ленинских стипендиата с производственным опытом». Имею в виду себя и Владимира Иосифовича Дешко.
– Какая из ваших заслуг была отмечена высоким званием «Заслуженный строитель Республики Беларусь»?
– Решающей заслугой была разработка проекта по строительству городка Россь Волковысского района. Он возводился по программе вывода советских войск из Германии под пристальным вниманием немецких специалистов и был признан зарубежными коллегами лучшим из 48 аналогичных городков на территории всего Советского Союза.
Работающий дедушка
– К многочисленным признаниям в этом году добавилось еще одно – ваше имя внесено в Книгу Славы Гродненской области. Как восприняли этот факт?
– С благодарностью, но без тщеславия. Я работаю не для славы, не за страх, а за совесть.
– В чем, на ваш взгляд, залог профессионализма?
– Когда-то у известного испанского архитектора Антонио Гауди спросили: «Что нужно делать, чтобы быть умным?». «Быть добрым», – ответил он. Вот и я считаю, что каждый профессионал должен выделяться не только знаниями, но и сердечностью, порядочностью, требовательностью в первую очередь к самому себе.
– О вашей порядочности слышала не один раз.
– Стараюсь жить так, как учили родители. Может быть, кому-то это покажется скучным, но за 71 год я не произнес ни одного бранного слова. Постоянно воюю с пьянством и очень радуюсь, если кого-то удается спасти. Когда вижу на улице девушку с сигаретой, непременно останавливаю и делаю замечание.
– Сомневаться в воспитанности ваших детей, внуков не приходится. Последним работающий дедушка уделяет достаточно внимания?
– Не так много, как хотелось бы. Старший из четырех внуков сейчас учится в университете, выбрал строительную специальность. Когда нужно, обращается ко мне за советом. Кем станут младшие, говорить рано. Но уже, как когда-то детям, говорю им: «Лучше быть хорошим рабочим, чем плохим руководителем».
– Вы снова вернулись к труду. А как отдыхать любите?
– Несколько лет назад душой отдыхал, когда строили вместе с сыном дом. Но сын погиб, и работы остановились. Сейчас от повседневных забот отвлекаюсь, когда на даче занят с землей. С удовольствием кухарю.
– Как же повезло вашей жене!
– Это мне с ней повезло. Леокадия Юзефовна – великолепный человек, она послана мне судьбой. Представьте только, много лет учились в одной школе, не обращали друг на друга внимания. Я уехал в Минск, она осталась в деревне. Когда был на третьем курсе, Леокадия собирала цветы в лесу, что рядом с нашим хутором. На обратном пути заглянула попить воды, увидела мой студенческий портрет на стене и словно прозрела (улыбается). Приехал на каникулы, стали дружить. Еще два года ждала, пока окончу институт, а как только прибыл на работу, поженились.
– И 50 лет сохраняете теплое отношение друг к другу. В чем секрет?
– В умении до остатка посвятить себя любимому человеку. Когда двое вступают в брак, они должны забыть о собственном «я» и начать жить жизнью второй половинки. К счастью, нам это удалось.
